Неточные совпадения
Клим ел, чтоб не говорить, и незаметно осматривал чисто прибранную комнату с цветами на подоконниках, с образами в переднем углу и олеографией на стене, олеография
изображала сытую
женщину с бубном в руке, стоявшую у колонны.
«Да, будь я писателем, я
изобразил бы ее как тип
женщины из новой буржуазии».
— Нет, не все! — вдруг воспламенившись, сказал Обломов, —
изобрази вора, падшую
женщину, надутого глупца, да и человека тут же не забудь.
— Из чего же они бьются: из потехи, что ли, что вот кого-де ни возьмем, а верно и выйдет? А жизни-то и нет ни в чем: нет понимания ее и сочувствия, нет того, что там у вас называется гуманитетом. Одно самолюбие только. Изображают-то они воров, падших
женщин, точно ловят их на улице да отводят в тюрьму. В их рассказе слышны не «невидимые слезы», а один только видимый, грубый смех, злость…
—
Изображают они вора, падшую
женщину, — говорил он, — а человека-то забывают или не умеют
изобразить.
Понятное дело, что такое выдающееся событие, как бал, подняло страшный переполох в женском заводском мирке, причем мы должны исключительно говорить только о представительницах beau monde’a, великодушно предоставивших всем другим
женщинам изображать народ, — другими словами, только декорировать собой главных действующих лиц.
Он налил рюмку, встал и с некоторою торжественностью перешел через комнату в другой угол, где поместилась его спутница на мешке, чернобровая бабенка, так надоедавшая ему дорогой расспросами. Бабенка законфузилась и стала было отнекиваться, но, высказав всё предписанное приличием, под конец встала, выпила учтиво, в три хлебка, как пьют
женщины, и,
изобразив чрезвычайное страдание в лице, отдала рюмку и поклонилась Степану Трофимовичу. Он с важностию отдал поклон и воротился за стол даже с гордым видом.
Висели две картины, на одной охотник с зелёным пером на шляпе целовал толстую девицу, а другая
изображала белокурую
женщину с голою грудью и цветком в руке.
Цветаева. Конечно! Интересничает! Все мужчины интересничают… при
женщинах. Один
изображает пессимиста, другой Мефистофеля… А сами — просто лентяи.
Мужчина
изображал меня, Трофима Халявского, а
женщина представляла жену мою, Анисью Халявскую.
Актер охотно сел за пианино и запел цыганский романс. Он, собственно, не пел его, а скорее рассказывал, не выпуская изо рта сигары, глядя в потолок, манерно раскачиваясь.
Женщины вторили ему громко и фальшиво, стараясь одна поспеть раньше другой в словах. Потом Сашка Штральман прекрасно имитировал фонограф,
изображал в лицах итальянскую оперу и подражал животным. Карюков танцевал фанданго и все спрашивал новые бутылки.
На стене висели две головки, рисованные черным карандашом, одна
изображала поврежденную
женщину, которая смотрела из картины, страшно вытаращив глаза, вместо кудрей у нее были черви — должно думать, что цель была представить Медузу.
Индианку в этой пантомиме всегда
изображала mademoiselle Лоренцита звезда нашей труппы. Старые артисты до сих пор вспоминают ее имя с благоговением. Это была гениальная наездница и удивительной красоты
женщина: русская полька по матери, итальянка по отцу она совмещала в себе все прелести обеих наций.
Прелестная
женщина произносит эти слова с таким грациозно-прелестным выражением просьбы, доброты и человеколюбия, что monsieur такой-то тотчас же
изображает улыбкою своею полнейшую и вселюбезнейшую готовность заклать самого себя в пользу милых бедных губернаторши.
По отношению к первому, снисходительнейшие читатели еще милостиво извиняют автора приведением в его оправдание слов Гоголя, что «хорошего русского человека будто бы рельефно нельзя
изображать», но зато по отношению к Ларе суд этот гораздо строже: автор слышит укоризны за неясность нравственного образа этой
женщины, напоминающей, по словам некоторых судей, таких известных им лиц, которые, «не называясь умопомешанными, поступают как сумасшедшие».
Научившись рисовать
женщину с ее хаосом лифов, оборок, тюников, фестончиков, переживя карандашом все капризы ее юродствующей моды, вы прошли такую тяжелую школу, после которой
изобразить вам какую-нибудь «Вальпургиеву ночь» или «Последний день Помпеи» — раз плюнуть!
— В тебе есть бессознательная интуиция, она ведет тебя по верному пути. Посмотри на Зину и Веру: какие у них кривые ноги.
Женщины всегда чувствовали, что ноги у них поставлены некрасиво, и везде, всегда окутывали ноги юбками, рубашки носили длиннее мужских… Когда художникам приходилось
изображать голое женское тело, они постоянно наталкивались на это женское уродство. И Тинторетто, например, просто выпрямлял своим женским фигурам ноги.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и
женщина на сцене, которые
изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
А потому критик решительно не хотел признать никаких замечательных достоинств в произведении, которым Фебуфис должен был прославить свою школу, и вдобавок унизил его тем, что стал объяснять овладевшее им направление его несвободным положением, всегда зависящим от страха и фавора; он называл дальнейшее служение искусству в таком направлении «вредным», «ставил над художником крест» и давал ему совет, как самое лучшее по степени безвредности, «
изображать по-старому голых
женщин, которыми он открыл себе фортуну».
Она вспрыгнула,
изобразила испуг, от которого всю ее судорожно повело, и ее нервность сообщилась всем другим
женщинам, — они привстали и замахали руками, сжимая в них маленькие кастаньеты, которые хрустели как кости…